Что вы думаете о фильме Григория Чухрая «Трясина»?

Все оттепельные авторы — и роман Николаевой «Битва в пути», и роман Дудинцева «Не хлебом единым», и роман Пастернака «Доктор Живаго»,— все они были более радикальны, чем тексты второй оттепели, уже 1960-х годов, сделанных все-таки применительно к социалистическому реализму. Шок от смерти Сталина был таков, что люди стали позволять себе больше. В результате появился рассказ Яшина «Рычаги», напечатанный в той же «Литературной Москве», и это был диагноз обществу колоссальный. Первая оттепель была… и первые фильмы Чухрая, и первые тексты Шпаликова, наивные еще, конца 50-х, и первые послеоттепельные романы, начиная особенно с Дудинцева,— все они замахивались на более серьезные вещи, чем…

Я очень люблю Павла Чухрая вообще, но лучшей его картиной я считаю всё-таки «Водителя для Веры». «Вор» — блистательное кино. Там потрясающие роли, очень хорошо Машков отработал, женская роль чудесная. В общем, это серьёзное искусство. Я вообще считаю, что Павел Чухрай из всех режиссёров, которые сейчас работают в России, мне в каком-то аспекте самый близкий. Наверное, в том, что каждый фильм Чухрая — это приключение жанра, а не развитие фабулы. Жанр меняется на протяжении картины, и я за это его очень люблю.

Я помню, как меня в 1984 году поразил фильм «Клетка для канареек». Тогда практиковалось такое, что московских отличников собирали и им показывали новые фильмы — были такие…

Виллен Новак вообще-то режиссер довольно известный. Мне всегда особенно нравилась вторая его картина — «Красные дипкурьеры». Нравилась потому, что там изумительный дуэт Старыгина и Вавиловой. Ну и конечно, люблю я такую его картину «Вторжение», которую собирался делать сам Говорухин, он сам написал сценарий. Это фильм о последнем дне перед войной, о таком страшном кануне. Войны нет в этой картине, но предчувствие её разлито во всем. Немножко она похожа на «Балладу о солдате» — тоже такая любовная история солдатская. Замечательная картина. Я считаю, что, конечно, если бы Говорухин снял её сам, было бы лучше, но Новак очень хорошо справился.

Что касается «Дикой любви». Я смотрел ее,…

Да, есть такой рассказ. «Во времена Перестройки по нему был снят фильм. Прекрасный рассказ о прошлом, а фильм по его рассказу — воспоминания о страшном будущем. Сегодня он актуален снова, как и в дни, когда его сотворило метущееся сознание режиссера, которое смогло воплотиться в нездешнем совершенстве таланта Маргариты Тереховой». Это очень хорошо у вас сказано, но я картину не видал. Рассказ помню хорошо, и рассказ, по-моему, действительно замечательный.

Долгий какой-то, странный кусок о Виссарионе Белинском…

Говорил, конечно, но он попросил, чтобы я никому об этом не говорил. Я видел значительную часть картины. Первая её половина была продемонстрирована уже давно, когда была снята, в Белых Столбах. Вторая доделана сейчас. Я считаю, что это великий фильм. Считаю, что он очень важен. Это, может быть, самое содержательное, самое глубокое за всю жизнь высказывание Марлена Хуциева — и эстетическое, и теоретическое. Но я не могу вам ничего об этом рассказать. Я знаю, что съёмки давно закончены, монтаж закончен. Картина, в общем, подвергается шлифовке и доработке. А когда она выйдет — это знает только Марлен Хуциев. И куда поедет — тоже знает только он. Я вам ничего не скажу.

«Затмение» Алехандро Аменабара понравился безумно! Я вообще Аменабара люблю. Я считаю, что это режиссёр высочайшего класса. «Другие» — для меня один из любимых фильмов всех времён. И «Regression» — это первая картина за многие годы, сделанная на прежнем уровне. И «Море внутри» — хороший фильм. Я считаю великим фильмом «Агору», но уровень «Агоры»… Понимаете, всё-таки слишком она умозрительная.

Я не считаю их киноискусством. Потому что кино, на мой взгляд, это явление, ограниченное хронометражем. Мне очень близка мысль Алексея Смирнова, которую вот он давеча мне высказал в интервью: что сериалы — это не новый киножанр, а это, скорее, новая форма литературы. И в этом смысле сериал Дэвида Финчера, скажем, «Mindhunter» — это уже совсем не кино, а это литература, потому что никаких признаков киноструктуры в этом нет.

Гренуя с Фаустом нельзя сравнить именно потому, что Фауст интеллектуал, а Гренуй интеллекта начисто лишен, он чистый маньяк. Мы как раз обсуждали со студентами проблему, отвечая на вопрос, чем отличается монстр от маньяка. Монстр не виноват, он понимает, отчего он такой, что с ним произошло, как чудовище Франкенштейна. Мозг – такая же его жертва. Маньяк понимает, что он делает. Более того, он способен дать отчет в своих действиях (как правило).

Ну а что касается Гренуя, то это интуитивный гений, стихийный, сам он запаха лишен, но чувствует чужие запахи. Может, это метафора художника, как говорят некоторые. Другие говорят, что это эмпатия, то есть отсутствие эмпатии. По-разному, это…

Видите ли, какая история. Пафос «Профессионала» в том, что в честном бою профессионала победить нельзя. Ему можно только выстрелить в спину. И те люди, которые вас, профессионалов, нанимают, никогда не побояться вас сдать и в спину выстрелить. Они покровительствуют вам только до поры. Это к вопросу о дьяволе — покровителе художника. То есть до какого-то момента он вам покровительствует, пока вы ему не мешаете. Дальше или Бог должен вмешиваться, или надо, извините, соскакивать с этой иглы.

Что касается Бельмондо, мне он всегда был важен тем, что он человек высококультурный. Всю жизнь играл бандита, а был сыном скульптора, таким действительно очень наслушанным, насмотренным,…

Оно держит двумя вещами. Во-первых, масштабным посылом. Потому что идея Косаковского действительно очень масштабна. Это идея понимания животного рациона как формы убийства, как формы эксплуатации. Человек не хищник. Масштаб заблуждения — или не заблуждения, а масштаб убеждения — удерживает и притягивает так же, как идеи Толстого даже в самых наивных его работах.

Ну и второе — конечно, потрясающий профессионализм. Вот это сочетание профессионализма в исполнении и благородного безумия или масштаба личности в замысле — оно гениально. И это действует. Потому что Косаковский вообще блистательный профессионал с идеями. А это сочетание, которое всегда в литературе и в искусстве…