Почему вам нравится творчество рок-группы Pink Floyd?

Вспомните жестокую дочь Зевса — Гебе, и о болезни, о синдроме гебоидности. Дети не заражаются вирусом насилия, дети несут его в себе. И когда в мире насилие воцаряется, мир просто становится более инфантильным, понимаете. Вот эта инфантилизация отчасти и показана в «Белой ленте».

И не случайно, кстати говоря, в одном из любимых моих фильмов Алана Паркера, который называется «Bugsy Malone» (по-моему, это первый его художественный полный метр, если я ничего не путаю), именно в «Bugsy Malone» дети изображают гангстеров, красавиц, полицейских. Весь мир Америки бутлегерского её кровавого периода, весь мир Америки 30-х годов, гангстерская мифология — всё это изображено детьми. Помните,…

Я очень люблю Бойла. Даже больше того скажу: я с ним знаком. Я однажды с ним виделся на Лейпцигской книжной ярмарке, и потом я виделся с ним в Калифорнийском университете, где он преподаёт.

Знает его большинство по фильму Алана Паркера «Дорога на Вэллвилл». У нас почему-то роман переведён как «Дорога в город счастья», хотя Wellville и есть Вэллвилл. Это, наверное, самая смешная его книга. Я помню, когда была премьера картины Паркера, половина зрителей, понимающая всё, хохотала до дрожи просто, до судорог; а половина, которая не понимала, о чём речь, сидела тупо, не понимая, что вообще это такое.

Это такая «Волшебная гора» Томаса Манна, переделанная с туберкулёзного санатория на…

Опять! «Вы всё ещё пьёте коньяк по утрам?» Тут не скажешь ни «да», ни «нет». Потому что если скажешь «нет», то получается, что ты пил его раньше, а если скажешь «да», то это тоже неправда. Я очень нейтрально и очень спокойно отношусь к творчеству Псоя Короленко. Персонаж по имени Псиш Коробрянский в романе «ЖД», сделанный с Короленко и Шиша Брянского,— это не более чем такая карикатура, на мой взгляд, совершенно беззлобная. У Псоя Короленко есть хорошие песни, ровно как и у Шиша Брянского.

Вы по-своему правы, потому что Шостакович вообще-то напрямую работал с Маяковским. Вот этот его гениальный марш пожарных в увертюре «Клопа», когда Маяк ему, кстати, очень хорошо объяснил. Он сказал: «Вы любите пожарный оркестр?» — Тот говорит: «Иногда люблю, иногда нет — по настроению». Он был тоже такой человек не особенно вежливый.

«Знаете, это должно быть как Моцарт в исполнении пожарного оркестра».

Так оно и получилось. Веселая такая история.

Да, большой привет Диме Кравченко, любимому другу, музыковеду из Петербурга. Люба, Дима, Ваня, вся его большая прекрасная семья — спасибо вам, ребята! Я счастлив, что вы слушаете и, главное, что вы вмешиваетесь. У меня к Диме…

Нет, «Мусорный ветер» — прекрасная песня. Я люблю Григоряна, и «Безобразная Эльза» — прекрасная вещь. Конечно, это поэзия не того уровня, что БГ и Кормильцев (они гении, мне кажется, и я никогда, в общем, не сравнивал с ними остальных). Я очень люблю Шевчука, например, я очень люблю многие сочинения Кортнева, но для меня БГ и Кормильцев — существа из другого жанра, из другой поэзии. Это что-то космическое, что-то из области откровений. Григорян — замечательный, крепкий профессионал и выдающийся музыкант.

Ну, знаете, устрица обволакивает перламутром острую песчинку. Но далеко не всякий моллюск обладает такой чудесной способностью. И обидно, если он страдает зря.

Я скажу вам честно: да, художнику часто сопутствует, художника часто терзает мания величия, мания преследования, неуверенность в себе. «Он чужд сомнения в себе — сей пытки творческого духа». Есть очень много пыток творческого духа. Алкоголизм, игромания — это частые спутники художества, что говорить? Особенно досадно, если это всё испытывает человек бездарный. Если его комплексы, его мучения, его пренебрежение к окружающим не окуплены никакой великой прозой, или поэзией, или, не знаю, кинематографом. Просто…

Да не было бы Высоцкого в том масштабе, в котором мы его знаем. Он, варясь в этом коллективе, взаимодействуя с Любимовым, Смеховым, Филатовым, взаимодействуя с Шаповаловым, в меньшей степени с Бортником, Дыховичным, Славиной прежде всего,— он же заряжался этим.

Есть полная фонограмма спектакля «Жизнь Галилея», гениальный абсолютно — плачешь, когда это случаешь. Особенно если смотришь фотографии: там же в конце выходили дети и под музыку Шостаковича — столь редкую у него светлую, ликующую музыку — начинали крутить глобусы. Это было шедеврально! Я уж не говорю о том, что телескоп там был источником света, из телескопа бил свет в зрительный зал. Гениальное художественное решение, в духе…

Осваивать новые территории. К тому же мне кажется, что никакого постмодерна, строго говоря, нет. И освоение высокой культуры трэшевыми авторами было и будет всегда. Понимаете, сначала, условно говоря, символисты пишут великую прозу, потом появляется Вербицкая и пишет «Ключи счастья». Сначала, условно говоря, Грин пишет свою фантастику, а потом масса таких квазиромантиков тиражируют его образы и выпускают в «мыло» «Алые паруса». Это нормальная вещь.

Так и сегодня, с одной стороны, какие-то авангардистские поиски предпринимают американские литераторы, достаточно серьезные, а это постепенно становится достоянием беллетристов. Это неизбежная вещь. Кстати говоря, в советской,…

Ну конечно была. У Дюмы ещё в конце сороковых годов д'Артаньян восклицает: «Мне восемнадцать, а ничего не сделано для славы!» Раньше подобную фразу говорил Наполеон. Так что идея, что «вот мне уже сто лет»,— это вертеровская идея («Я так молод, а ничего не сделал»). Поэтому самоубийство становится до известной степени протестом против жизни как таковой: лучше покончить с собой, чем длить бессмысленное обывательское существование. Это очень старая романтическая идея. Она есть у Пушкина. Да и собственно говоря, она есть у Шота Руставели в самом начале тысячелетия: «Лучше смерть, но смерть со славой, чем бесславных дней позор». Так что вряд ли вы найдёте…

Конечно, вообще я рискнул бы сказать, что есть очень мало плодотворных пороков. Скажем, гэмблинг, азартные игры — это не плодотворно, это никак не заражает, хотя вот Аркадий Арканов пытался меня когда-то убедить, что азартные игры необходимы, чтобы раскачать нервы, чтобы их размотать; приводил пример Некрасова, Маяковского, но это другой азарт. Игромания — это абсолютно неплодотворная эмоция. Плодотворность алкоголизма тоже сильно преувеличена. Но вот ненависть, озлобление — это может быть канализировано в плюс, потому что мне кажется, что из всех эмоций человеческих абсолютно неплодотворен только страх, вот он парализует полностью.

Если продолжать толстовскую метафору про…