Бажов — один из моих любимых авторов. Понимаете, такие сказы, как «Кошачьи уши»,— это просто Стивен Кинг действительно отдыхает. Да и вообще сам миф о Хозяйке Медной горы очень врезается, особенно в детскую память. «Маменька, сколько хорошо тятенькино-то подаренье!» Помните, когда все надевают эти драгоценности, эти камни — и всем тяжело, и холодно, их к земле давит? А дочка надевает — и как будто кто-то гладит, как будто слова нашёптывает ласковые. Это чудесные ходы. И вообще там много страшных сказок. Я бы очень рекомендовал вам Бажова, наверное, как лучшего из уральских сказителей.
Вообще мир Уральских гор, мир этой страшноватой мифологии — он, конечно, не так-то прост, он не ограничивается даже довольно мрачной и вполне гофмановской сказкой про каменный цветок, там есть и пожутче произведения. Это мир жестокий. Но, конечно, без Бажова литературный Урал немыслим. Я бы очень рекомендовал его читать.
Понимаете, Бажов — он удивительный на самом деле пример не просто деликатного литобработчика, он же не просто записывал уральские сказы, а он очень многое сочинил. Но для меня абсолютно бесспорно, что он замечательный готический мыслитель, замечательный пониматель готической мрачной психологии Урала. Я до сих пор помню страшные картинки в огромном зелёном сборнике «Малахитовая шкатулка» тоже 1947 года. Вот без этого не было бы ни меня, ни очень многих моих сверстников. Без этого не было бы Балабанова, абсолютно точно без этого не было бы вообще екатеринбургской, уральской, свердловской мифологии. Ни Кормильцев, ни Бутусов, ни Янка — они не были бы возможны без бажовской готики, потому что вот такой образ Урала создал, конечно, он.
