К роману «Жизнь, способ употребления» отношусь восторженно. Я не знал, что он переведен на русский, поэтому читал его по-английски. У меня был такой период в Принстоне – окно между лекциями, и я ходил в «Лабиринт», наш любимый книжный магазин. И там перечитал значительное количество авангарда: вот Боланьо я там прочел, «2666». И Перек там был. Это же интеллектуальный магазин такой серьезной прозы: там «2666» стояли на почетном месте. Стояли там и всякие английские авангардисты. И стояло значительное количество переводных романов авангардистов французских. Вот там я прочел и значительное количество Перека. «Исчезание», правда, я читал уже по-русски.
Вы знаете, это роман без буквы «е» на 300 страниц («е» – это самая распространенная буква в алфавите на французском языке). В России, кстати, самая распространенная – это «о», поэтому «Исчезание» перевели без «о». Такой опыт аскезы литературной, совершенно гениальной. Но «Исчезание» мне гениальным не представляется, а вот «Жизнь, способ употребления» как способ написания романа, описание квартир этого четырехэтажного дома и этих полутора тысяч персонажей, которые там варятся в этой среде, – это для меня люто интересно. Это такой роман-энциклопедия: есть события, есть хронология (она приложена к роману). Но такой способ написания романа через описание дома мне ужасно нравился. И вообще Перек за свои 45 лет умудрился провести фантастическое количество литературных экспериментов, и фильмы еще снимал при этом, и стихи писал.
Вообще, по интенсивности проживания жизни, пожалуй, его можно сравнить только с Вианом. И такой же он был сардонический, сюрреалистический. Очень люблю Перека. Люблю его как тип, конечно. Такой вечно ненасытный, ищущий, ничем не могущий успокоиться.
