Кто вам больше нравится Павел Мейлахс или Петр Мейлахс?

Да, конечно. Не просто возможна. Как вот Павел Мейлахс написал, что настоящий подвиг не имеет смысла, не имеет цели, точно также и настоящая элитарность не имеет ни бонусов, ни преференций. Это элитарность, которую демонстрировала Ахматова («Первые да будут последними»). Это не столько баблократия, сколько меритократия. Настоящая элитарность не зависит от статуса. Это элитарность поведения, элитарность богоизбранности; элитарность, которая предопределяет всю жизнь, потому что это притягивание к себе постоянно каких-то либо драм, либо ключевых, типических ситуаций. Настоящая элитарность не зависит никоим образом ни от денег, ни от положения. Она, скорее всего, заключена в…

Да. Вот так назвать — наверное, Наум Ним, человек, который для меня остается читателем №1. Никита Елисеев, Александр Зотиков.

Я всё называю людей из литературы, потому что Зотиков — критик, Ним — писатель, Елисеев — критик и библиограф. Кстати, писатель тоже хороший.

Очень близкую к аристономии идею развивает Александр Мелихов — тоже человек довольно железный, благородный муж. Уж в каких только обстоятельствах я его ни видел — в самых разных. И он демонстрировал высокое достоинство. У меня есть претензии и вопросы к мировоззрению Мелихова, но к его поведению — никогда. И конечно, стилист он превосходный. Так, между нами говоря.

Я с Мелиховым вступил в довольно бурную перепалку сетевую, при всей любви к нему. Он считает, что политика заземляет художника, а я считаю, что политика — это такое концентрированное выражение нравственности. Мне в общем не очень важно, какими идеями, какими, по его выражению, фантомами вдохновляется Мелихов. У него всегда в основе книги лежит какая-то основная сюжетообразующая метафора. Сейчас эта метафора — заземление, что надо все время устремляться ввысь, а все вокруг человека заземляет, и надо с этим заземлением бороться. Но эти абстракции меня не очень интересуют. Меня интересует то, как он пишет.

Толстой говорил, что художнику необходима энергия заблуждения, значит, ему для…

Александр Мелихов — блистательный петербуржский прозаик. Я вообще ко всем проявлениям жизни Петербурга — музыкальным, живописным, литературным, ко всем, кроме политических — питаю глубокое уважение, любовь настоящую.

Мелихов — очень крупный писатель. Он написал, я думаю, в 90-е годы самую исчерпывающую трилогию «Горбатые Атланты». Действительно, жизнь и академической науки, и обывателей, и студентов отражена там замечательно. У него и потом были замечательные вещи. Самые известные его книги (понятно, благодаря названиям) — «Исповедь еврея» и «Роман с простатитом». Конечно, евреи и простатит — это та тема, которую любой будет читать. Но я рекомендую вам от души такие его вещи, как…

Саша, письмо, которое Юрий Домбровский опубликовал — ну, не опубликовал, а обнародовал, скажем так, он не возражал против его тиражирования,— оно абсолютно честное. И много есть тому свидетелей. Я и Клару Домбровскую об этом много раз спрашивал. Видите, я когда читал Ирину Стрелкову (она же была такой молодёжной писательницей), мне всегда в её прозе (дети на такое дело ужасно чувствительны) какой-то пахло гнилью. И вот я не знал этого. А когда узнал, понял, что там было не так.

Наверное, эти монологи действительно грузят, действительно отнимают время. Мне кажется, читать лучше, читать полезнее. Это к тому же моему разговору о том, что общение в избытке вредит, да и оно прекращается сейчас. Сейчас, мне кажется, важнее читать.

Издательство «Ардис» довольно много их издало. Все это есть в интернете и, насколько я знаю, пока не запрещено.

Но я вообще не очень интересуюсь такой местнической литературой, городской. Меня интересуют произведения, которые основаны на всемирном материале и которые прозвучали на всемирном масштабе.

Лучшее, что написано о Калининграде, это цикл малой прозы Юрия Буйды, который до известного момента представлялся мне очень талантливым прозаиком. Потом с ним что-то случилось. Но ранние его произведения, начиная с «Чуда о Буянихе» и кончая «Прусской невестой», – это был высокий класс.

Каждая цивилизация, каждая культура порождает своего героя: британский полковник, французский любовник, немецкий философ, полинейзийский колдун. А Россия породила русского эмигранта. С чем это связано? С тем, что каждые 30-50 лет эта матка в очередной раз сокращается, выталкивая  в большой мир порцию младенцев.

Понимаете, эмиграция это действительно как рождение, это рождение в холодный мир. Ты действительно становишься предателем по отношению к утробе. Но ведь это не ты виноват, а законы физики, законы биологии. Пока ты маленький, пока ты в ней помещаешься, она тебя обволакивает. Как только ты чуть перерастаешь, законы среды выталкивают тебя и ты вылетаешь. Иногда у тебя…

Помнить стоит не по его стихотворениям, а по стихотворению Дмитрия Анатольевича Сахарова, более известного как Сухарев: «Привезли из Тулы тело, тело Слуцкого…». Это стихотворение, которое меня тоже до слез трогает. 

Холодынь распробирает, дело зимнее,

Дело злое, похоронная страда.

А за тучами, наверно, небо синее,

Только кто ж его увидит и когда.

Увидит очень скоро: Слуцкий умер в 1986 году на пороге перемен, за которыми он следил, которых он ждал, которые шоком этим могли его вернуть в строй – он ведь был не старый человек. Депрессия, которая отняла у него способность писать стихи и общаться с людьми, ни к…