Для Данте, конечно, важно описать, что планета, население её вместе с ним дошли до некоторого пика, до той позиции, на которой, как стоя на горе, можно оглядеться и обозреть мир, расстилающийся вокруг. Это вещь, написанная в точке акме, в точке высшего понимания. Неслучайно в конце говорится: «Здесь изнемог высокий духа взлет». Это взлет духа. И поэтому для него и его личный возраст, и возраст человечества в это время — это возраст космогонии, возраст создания той космогонии, которую он пытается (метафорически, конечно, не буквально) там описать.
Вообще мне кажется, что «земную жизнь пройдя до середины», то есть примерно возраст 33–35 лет — это возраст глубоко неслучайный, это возраст высших свершений, трагического перерождения и глубокого миропонимания. Есть несколько точек таких на вашей биографической прямой, на возрастной вашей линии, несколько точек, которые особенно важны, особенно опасны. Я говорил о них много раз. Ну, собственно, о них кто ж не говорил? Это 28 лет, 35 лет… Вообще каждые 7 лет, начиная с 28. Это и Толстой часто подчеркивал.
